Внимание мировой общественности приковано к событиям, которые происходят во Франции. Протесты приобрели крайне негативную форму. А возможен ли такой сценарий в России? Старший преподаватель кафедры социологии и политологии ВолГУ, политолог Кирилл Макаренко отмечает, что в настоящее время протесты, подобные французским, по масштабам, характеру требований и форме выражения в России крайне маловероятны.
— Полностью отрицать такую возможность никогда нельзя, потому что общество может отозваться неожиданной реакцией на любое событие, даже на самое, казалось бы, незначительное. В России много мигрантов, однако, абсолютное большинство из них – это трудовые, а не вынужденные мигранты. Это накладывает на них определенные обязательства, необходимость соблюдения правовых и моральных норм, неисполнение которых ставит под угрозу их пребывание в стране, а соответственно и материальное благополучие. Мигранты тяжело встраиваются в принимающее общество, на этом фоне нередко возникают бытовые конфликты, однако, представить, что они организуются для полномасштабных протестных акций крайне сложно, — комментирует эксперт.
— Безусловно, власти России, органы обеспечения правопорядка могут гарантировать соблюдение безопасности нашим гражданам, в случае если подобные протесты будут иметь место. Однако, стоит отметить, что подобная радикализация протестов – отличительная черта Франции, которая с завидной регулярностью проявляется год от года в случае наличия резонансных поводов. Отечественный протест редко выражается в радикальных формах, связанных со столкновением с представителями органов обеспечения правопорядка, и еще реже в нанесении вреда чужому имуществу.
Также Макаренко отмечает, что в период проведения спецоперации готовность граждан к протестной активности значительно сокращается. Обусловлено это как ростом доверия к власти в период кризисных обстоятельств, так и сознательным снижением внимания значительной части общества к внутренним проблемам. Граждане солидаризируются с властью, дают ей определенный кредит доверия, однако подобный эффект не может длиться вечно. После снижения уровня внешних шоков и нормализации эмоционального фона у граждан вернется фокус внимания на внутренние проблемы. Тогда уже только от взаимной реакции власти и общества, от готовности к конструктивному диалогу, взаимным уступкам, отказам от излишних амбиций будет зависеть то, как будет это взаимодействие выражаться: цивилизованно или радикально.
