Этот разговор случился действительно неожиданно. На прошлой неделе я зашел в кафе взбодриться утренним кофием (американо, черный, без сахара). За соседним столиком увидел Виктора Гепфнера. Он говорил по телефону и тоже кофейничал (эспрессо, без сахара, без молока).
До этого дня наше знакомство носило шапочно-фейбучный характер. Поэтому, дождавшись, когда экс-предкомкультуры закончит беседу, я, извинившись за беспокойство, подошел и предложил интервью. Виктор Петрович согласился. Долго запрягать не стали, благо диктофон в телефоне. В общем, читайте.
В марте 2017 года вы покинули кабинет председателя комитета культуры области. Это было увольнение или уход по собственному желанию? Если по собственному — почему возникло желание уйти?
—Я ушел по собственному желанию. Почему возникло желание уйти? На самом деле, причин этому две.
Первая — личные и семейные обстоятельства. Моя семья и, в частности, мои родители давно требовали внимания, которое я объективно не мог им уделять. Состояние здоровья моего отца потребовало срочного вмешательства и внутри семьи было принято решение о переезде. В Германии живут родственники отца, которые эмигрировали туда еще в девяностые годы.
Родители мои уже давно на пенсии, сбережений у них нет. Меня, если честно, постоянно мучил вопрос о том, что они будут делать, если я по какой-то причине не смогу им помогать, оставшись без работы. Когда проблемы со здоровьем отца потребовали срочного решения, мы все взвесили и поняли, что ему лучше будет лечиться в Германии и, соответственно, моим родителям будет лучше жить там, где находится большая часть наших родственников, которые могут сообща помочь и поддержать. Я бы один с этой ситуацией не справился.
Вторая причина – профессиональная. Она заключается в том, что тогда сложилась ситуация, когда меня отстранили от принятия кадровых и управленческих решений, касающихся отрасли. А когда я не могу принимать решения, то и не могу нести ответственность за отрасль. Это связано с приходом людей, которых я ни за что к руководящим постам не допустил бы…
Например, решение о смене руководства филармонии никак со мной не согласовывалось, меня просто поставили перед фактом. Соответственно, как можно работать в государственной должности, быть руководителем, если с тобой даже не советуются по поводу назначения директора подведомственного учреждения? Я был против этих назначений и знал, к чему это все приведет. И оно привело к тому, что мы имеем сейчас – к скандалам. Сейчас пытаются сказать что такие же «волнения» были и десять лет назад, рассказывать про какие-то вертикальные связи, горизонтальные…
Так вот — близко ничего подобного не было. В середине нулевых мы уходили от экстенсивного пути развития, уходили от количества к качеству учреждений госсектора, был проведен серьезный свод-анализ, создана стратегия развития культуры, которая предусматривала интенсивный путь развития, путь укрупнения учреждений, повышение их конкурентной способности.
Мало кто помнит, но количество учреждений, подведомственных комитету, сократилось на треть! И скажу, что нам удалось это сделать без скандалов! А то, что сейчас происходит, лишено здравого смысла. Никто не против реформ, но хотя бы расскажите, в чем их цель.
Всю жизнь я привык работать в команде профессионалов, как минимум. Еще лучше, когда люди, которые тебя окружают, талантливее и профессиональнее тебя. Не нужно окружать себя серостью, это могила для любого — не то, что руководителя. А если ты занимаешь место, от которого зависят судьбы людей, и спрос с тебя, и ответственность на тебе, и нести ответственность тоже тебе. В этой ситуации я не мог оставаться.
— Ваши оппоненты часто рассказывают о том, что увольнение было продиктовано губернатору силовиками. Так ли это? Являетесь ли вы фигурантом уголовных дел? Являетесь ли объектом повышенного интереса со стороны правоохранительных органов?
— Нет, это не соответствует действительности. Меня огорчает эта тенденция – пытаться замазать грязью и давать какие-то свои надуманные интерпретации причин, по которым человек уходит. Ко мне не было претензий у силовых ведомств, я не являюсь фигурантом уголовных дел и не являюсь объектом повышенного интереса вышеназванных ведомств. Мы же с вами, Дмитрий, сейчас сидим здесь, в Волгограде — и спокойно разговариваем.
Плохо, что сейчас это тренд времени. Кстати, в советские времена такого и близко не было. Наоборот — руководителей отправляли с работы с почестями (улыбается). А сейчас перед увольнением людей практикуется организация внеплановых «проверок». Натягиваются липовые скандалы.
Вот и сейчас были такие проверки. Все замечания, которые были, они, как в народе говорят, выведенного яйца не стоят, а некоторые вообще вызывают недоумение. И все это сопровождается обязательной травлей в прессе. Проверка еще не закончена, а выводы уже сделаны! Только вот окончательные результаты подводит не пресса, а проверка аудиторов. И они отражаются в финальном акте, причем всегда — каким бы ни было давление – они будут в рамках закона.
Но вот заинтересованные люди разносят в подконтрольной прессе невесть что, типа «результаты проверок отправлены в прокуратуру». Елки-палки, да все результаты проверок отправляют в прокуратуру. Автоматически! И в этом нет заслуги, тем более подвига «наводителей порядка».
— Как проходил ваш первый рабочий день и как проходил последний на посту председателя комитета?
— На самом деле, первый рабочий день проходил очень сумбурно, я себе не принадлежал. Когда человек, особенно руководитель целой отрасли, назначается на новую должность, то огромное количество людей хочет «завоевать», повлиять, войти в его расположение и так далее.
Прямо в первый же день.
Моей задачей в первые дни работы было получение максимально большего количества информации. И больше слушать, нежели говорить самому. Я много слушал людей, абсолютно разных, зачастую с диаметрально противоположными точками зрения. И уже потом, не то, чтобы даже через неделю, а через месяцы, я начинал постепенно делать свои выводы и уже самостоятельно принимать решения.
В первые рабочие дни у меня не было желания что-то сломать. Скорее наоборот, было желание больше выслушать людей и вникнуть в работу. Мало того, я эту работу знал не понаслышке, потому что с малых лет — а отец и мама оба Заслуженные работники культуры России — меня окружали люди творческих профессий, да и мой собственный опыт был довольно богатым…
Соответственно, я очень много знал и понимал изнутри, поскольку, что называется, прошел путь от грузчика кофров в военном ансамбле до Заслуженного артиста России. Но, тем не менее, в первый рабочий день на посту председателя комитета это все равно оказалась совершенно новая для меня ситуация.
А что касается последнего рабочего дня, то здесь все кардинально противоположно первому. Я уже никого не слушал, поскольку и сам все знал. Потому, что и опыт все-таки достаточно большой, я председателем комитета на тот момент проработал почти девять лет. И здесь я был совершенно спокоен, меня никто не дергал, я никого не дергал.
— Вас называли политическим долгожителем. Вы работали при четырех губернаторах. При каком из руководителей региона культуре уделяли наибольшее внимание? С кем из них вам было комфортнее всего работать?
— Хороший вопрос, Дмитрий. Провокационный. Хочу сказать, что все четыре губернатора, при которых мне случилось работать — они все абсолютно разные люди, с разными характерами, с разным профессиональным бэкграундом, с разной судьбой. Но, тем не менее, их объединяет то, что все они были и есть сильные личности. Среди губернаторов слабых не бывает. Но губернаторы – такие же люди, как и мы с вами. Они тоже, как и все, совершают ошибки.
Нужно понимать еще, что коммуникация на таких позициях простой не бывает в принципе. Это связано с высоким уровнем стресса, необходимостью зачастую очень быстро принимать решения, когда у тебя нет времени на анализ и обдумывание, урегулировать внезапно возникающие сложные ситуации. Понятно, что, чем выше позиция руководителя, тем выше ставки и ответственность. И тем серьезнее могут быть последствия одного твоего неверного шага или движения.
Скажу честно, мне было достаточно сложно работать при всех четырех губернаторах. Каждый новый, который приходил на эту должность, не видел в сфере культуры ресурса развития региона. Они подходили к оценке культуры, как рядовой отрасли. Про то, что культура может быть ресурсом развития и модернизации территории, влиять на экономику региона, способствовать созданию точек роста в регионе, мне каждый раз приходилось рассказывать заново.
И знаете, даже не губернаторам… А их заместителям, курирующим сферу культуры, коих на мое время пришлось 14! На это уходило огромное количество времени. Мне постоянно приходилось все по новой объяснять. Что такое культура, почему она так важна для региона. Частично мне это удавалось при всех губернаторах и, несомненно, при Андрее Ивановиче тоже. По крайней мере, все учреждения культуры работали.
При первых трех губернаторах мы планомерно проводили реформы, связанные со структурными изменениями в культуре региона. Нам удалось сделать отрасль более работоспособной. Собственно говоря, все это и осталось при новом губернаторе.
А про многочисленные проекты, события и гастроли можно очень долго говорить. Культура в регионе, несмотря на разразившийся кризис, жила и работала.
Поэтому мне сложно сказать, с кем было комфортнее, все губернаторы очень разные. Я не могу никого выделить, но и сказать, что с кем-то было прямо здорово, тоже не могу. Каждому приходилось доказывать свою точку зрения и это нормально
— Кто сейчас реально управляет делами культуры в регионе?
— Думаю, что руководитель думского комитета по культуре и делам национальностей. Фактически, он руководит сейчас отраслью культуры. Задача нынешнего председателя комитета культуры, по всей видимости, вообще оставаться в тени, и его можно понять — боязнь и страх остаться без работы — это, знаете ли… А уж новые руководители учреждений вообще не публичные люди, они никак не комментируют то, что сейчас происходит. Мало того, я думаю, что они и сами этого не знают.
Сейчас начались вялые попытки якобы дискуссий с людьми (обычно спонсором выступает какой-нибудь ресторан, чтоб атмосфера была душевнее) но это выглядит не очень. Ребята — не так важно, что вы делаете! Важно то, что о вас скажут потом люди! Новый директор филармонии ни разу не появлялась на экране, не дала ни одного интервью, вообще ничего. Такое ощущение, что они все куда-то убегают, где-то прячутся.
А почему прячутся? Да им просто нечего сказать. Они пришли работать в сферу, в которой совершенно ничего не понимают. Это, грубо говоря, как если ты берешься участвовать в гонках «Формулы-1», не имея даже водительского удостоверения. Что может быть в этом случае? Такой участник только разобьет машину и передавит всех вокруг.
— Почему перемены, которые новые руководители называют не иначе, как «революционные», коснулись именно сферы культуры? Как вы оцениваете эффект этих преобразований?
— На самом деле, никаких преобразований не происходит, тем более революционных. Если только не подразумевать революцию в смысле полного уничтожения, а потом что вырастет, то вырастет. Я имею в виду, положительных преобразований не происходит. Наоборот, только бездумное уничтожение творческого потенциала региона.
Я общаюсь со своими уже бывшими коллегами, министрами культуры субъектов, руководителями творческих союзов, руководителями театров, ведущих концертных организаций, которые следят за тем, что происходит в каждом субъекте России. Они называют ситуацию в Волгоградской области уникальной.
Уникальная ситуация, когда, например, разделяют Волгоградскую областную филармонию, повсеместно принимают решение о назначении людей, абсолютно без профессионального образования. На мой взгляд, это вообще какая-то дикость. Если бы эти люди хотя бы знали, как вообще это работает!
— Вы проводите много времени в Германии. Чем это обусловлено? Знал ли Бочаров о том, что вы уезжаете из страны? Как вообще проходило ваше прощание с губернатором?
— Сейчас да, много. Но за годы работы в должности председателя комитета культуры раз семь в неделю за восемь лет, это много? А до официальной должности, работая художественным руководителем творческого коллектива, семь лет. Из этих семи в совокупности прожил около двух лет в Италии, работая в театрах и концертных залах. Как я уже упомянул ранее, сейчас мои пребывания в Германии обусловлены личными обстоятельствами. Все выезды за границу согласовывались с губернатором. Все. Не думаете же вы, что он не уделял этому должного внимания?
А прощания как такового не было. Губернатор, действительно, очень занятой человек… Да и зачем размазывать «сопли», когда и так все понятно.
— Руководитель думского комитета по культуре Осипов утверждает, что вы, в бытность чиновником, «раскатывали по заграницам», не предупреждая руководство, и вообще у него к вам было множество вопросов, от ответов на которые вы уходили. Так ли это?
— Дмитрий, я хотел бы «раскатывать по заграницам». Но. К сожалению, ни средств, ни больших возможностей для этого не было. А то, что касается вопросов, то я никогда не уходил от них. Просто у него как таковых вопросов не было, профессиональных вопросов – ему, я уверен, это и не нужно было. То, что ему было нужно — это преподнести что-то, как какой-нибудь журналистский «горячий» материал, который ему будет способствовать лично, его карьерному и денежному росту.
Поэтому не было смысла отвечать, заниматься ликвидацией буквально детской безграмотности, тратить на это уйму времени, когда у меня своих трое детей!
— Есть ощущение, что волна информационных атак на НЭТ и персонально на его руководителя сошла на нет. Как вы думаете, а зачем ее вообще начинали? Как вы думаете, от Отара Ивановича «насовсем» отстали или это временное затишье?
— Зачем начинали? Попытались уволить этого руководителя — так же, как сделали это в филармонии. А отстали ли? Не знаю. Ну говорит же председатель думского комитета, что еще ничего не закончилось — значит, будет пробовать напасть на театр снова… Хотя на пресс-конференцию в НЭТ не пришел. Знающие его люди говорят, что струсил. Вернее, говорят по-другому, но скажу, как сказал.
Вообще, человек в культуре определяет все — только человек! И это большая удача, когда творческий коллектив получает руководителя, сочетающего в себе талант директора и менеджера с талантом худрука и режиссера в одном лице. Таких по стране по пальцам можно пересчитать. В том, что Волгоградской области повезло в свое время с Джангишерашвили я, например, не сомневаюсь. Театр — это сложнейший организм и управлять им, делать его успешным, востребованным — удел немногих.
За 30 лет этот театр стал наследием Волгоградской области. Если кто-то хочет создать что-то свое, ну делайте – зачем же разрушать?
— Почему не была реализована концепция развития культуры, созданная за год до прихода Бочарова? Зачем потребовалось созидать новую?
На самом деле, концепция абсолютно рабочая. Исполнялась она и при Андрее Ивановиче. Но, как и в реализации любых программ, какие-то разделы не были исполнены, либо ждали своей очереди. Причины отсрочек касались, конечно, финансирования, а точнее недофинансирования. Ведь денег никто не отменял, а культуре, как ни странно, они тоже нужны.
Всегда было сложно найти общий язык с коллегами из комитета финансов. Любой финансист смотрит на культуру с точки зрения цифр. А как ее можно оценить? Это вечный вопрос. И очень здорово, что сейчас Государственная Дума выводит нашу отрасль из сферы услуг. Значит, наша общая работа с коллегами в Координационном совете при Министерстве культуры РФ не прошла даром. Может быть, сейчас Минфин пересмотрит порядок финансирования, пересмотрит само понятие о госзадании для учреждений культуры. Ведь культура не может являться сферой услуг.
А зачем потребовалось делать новую концепцию? Дело в банальном разгильдяйстве. В очередной раз просто подставили губернатора. А может и вообще не знали, что концепция существует. В регионе вообще всегда было сложно с концепциями и, уж тем более, со стратегиями развития. Чего только стоил один проект национального центра «Победа», кстати, по нему можно и сейчас работать еще много лет.
— Почему именно филармония стала полем экспериментов «реформаторов»?
— Филармония это градообразующее предприятие отрасли, очень сложное, с большим количеством коллективов, на которую работают учреждения образования культуры. Это основа и фундамент классического искусства, народно-сценического искусства, хорового искусства, основа гастрольной деятельности региона. В советские времена, например, ни один гастролер не мог работать в регионе, не получив открытого листа в филармонии.
Почему опыты ставят на филармонии? Мне сложно сказать. К сожалению, либо к счастью — я не могу угнаться за их мыслями. Я был директором филармонии пять лет, и скажу вам, что работать на этом посту гораздо сложнее, чем быть председателем комитета по культуре.
— Одной из причин ухода Ирины Каревой с поста директора краеведческого музея называли дружбу с вами. Так ли это? Как вы считаете, ее — во многом неожиданное — назначение на должность директора музея пошло этому учреждению культуры на пользу? Вы хорошо знакомы с новым директором музея Мальченко. Как прокомментируете его назначение?
— Уволили за дружбу? Да нет, не думаю. Карева — самостоятельный руководитель. Это не так. До назначения Ирины Каревой мы очень редко с ней пересекались, в силу того, что направления работы были у каждого разные. Могу сказать, что ей было сложно по определению на посту директора, она не была знакома изнутри ни с музеями, ни с другими учреждениями культуры. Но, тем не менее, она не ухудшила работу учреждения — это точно.
Что касается Анатолия Андреевича Мальченко — он человек очень опытный и давно в культуре. В свое время занимал пост заместителя председателя комитета при Александре Ивановиче Величкине. Не умаляя его достоинств, я не думаю, что в нынешней ситуации он сможет сделать какой-то качественный прорыв. Хотя… может, произойдет чудо и ему это удастся.
— В свое время вы создали АКИ. Почему агентство перестало существовать?
— Создание «Агентства культурных инициатив» я считаю одной из самых больших наших удач. В России было всего несколько примеров учреждений такого типа и, создавая его, мы стремились взять передовой на тот момент опыт системных преобразований в сфере культуры и применить его на территории нашего региона. С помощью агентства нам удалось привлечь на территорию внешние ресурсы, за несколько лет было реализовано более 40 значимых социокультурных проектов в различных направлениях, в том числе международных.
В АКИ была прекрасная команда, которой удалось «раскачать» территорию и внести свежую струю в сферу культуры региона. Также учреждение для нас было важным центром аналитики и экспертизы в сфере культуры. Оно было хорошо известно и пользовалось авторитетом в профессиональном сообществе далеко за пределами Волгоградской области.
Я считаю, что такими преобразованиями, как создание АКИ, мы серьезно продвинулись вперед, но при этом отчасти побежали впереди паровоза и немного опередили время. Сама система управления культурой на тот момент – равно, как и региональная система вообще — оказались к этому не готовы. Очень сложно удержать такое учреждение в системе, которая сама по себе не «заточена» на достижение качественного результата, не говорит на языке долгосрочных системных вложений и изменений, а также на языке проектной деятельности.
И мне, и директору учреждения поэтому было очень сложно, постоянно приходилось отбиваться от нападок, доказывать, объяснять ценность такого учреждения. Очень жаль, что нам в итоге не удалось его удержать от попадания под жернова «оптимизации» и «экономии бюджета». Забавно, что на федеральном уровне существование учреждений подобного типа, только в других сферах, не в культуре, стало почти нормой. Это не первый случай, когда наша территория и сложившаяся система «отторгают» передовой опыт. Из-за этого, в том числе, происходит отток сильных профессиональных кадров из региона, которые находят себя и добиваются успеха на других территориях. И это очень грустно наблюдать.
— Вы активно развивали культурные контакты Волгоградской области с зарубежными странами. Чем это было продиктовано и есть ли планы по развитию этого направления работы у нынешнего руководства комитета?
— Насчет планов нынешнего руководства ничего сказать не могу, могу отвечать только за себя. Да, для нас международные культурные связи и проекты действительно были одним из приоритетов. Я считаю, что это помогало территории быть более «открытой», обеспечивать приток новых людей, идей, проектов, ресурсов. Также это хороший инструмент продвижения Волгоградской области во внешней среде и культурной дипломатии.
Именно поэтому для нас это было важно. Перечислять все, что было сделано, начиная с международных гастролей наших коллективов, до международных фестивалей и конференций, смысла нет. Скажу только, что это оказало влияние на повышение качества культурной среды и продвижение региона вовне.
— Можно ли считать завершенной историю участия Волгограда в Дельфийских играх? Почему Волгоградская область выпала из Дельфийского движения?
— Хочу сказать, что в свое время мы принимали активное участие в Дельфийских играх. И про игры, которые открывал губернатор Андрей Бочаров, которые проходили в Волгограде в 2014 году, я могу сказать абсолютно точно — они были самые лучшие в России. До сих пор многие регионы вспоминают организацию этих игр.
И после этого мы старались ежегодно комплектовать волгоградскую команду, хотя было все труднее потому, что взносы на участие росли, а у нас бюджеты сокращались. Плюс, наверное, самая большая причина в слишком непропорциональной нагрузке на регионы. Я говорю об общей смете проведения игр, когда, по сути, за все платит субъект, а поддержка юных дарований со стороны дельфийского комитета слабая, нет системы последующей поддержки победителя в будущей профессии.
В этом смысле профессиональные конкурсы, такие, как конкурс Чайковского, гораздо более эффективны. В них молодые участники могут себя проявить более ярко и получить толчок для развития дальнейшей профессиональной карьеры. Вот именно поэтому мы больше стремились поддерживать участие детей в профессиональных конкурсах.
Наши ребята были участниками летней школы «Новые имена», проводимой известным пианистом Денисом Мацуевым. Мы стали участниками Всероссийского хорового общества, получившего новое дыхание благодаря Валерию Абисаловичу Гергиеву, а наш волгоградский состав в сводном хоре, открывавшим Олимпийские игры в Сочи, был одним из самых больших в России.
— Назовите пять ваших достижений и пять ошибок на посту председателя комитета?
Здесь Гепфнер берет паузу. Минут через 20 минут возобновляем разговор.
— Начну с ошибок. Наверное, первой из них было то, что я в принципе согласился на эту должность и решил в свое время пойти по этому пути. Сейчас я думаю, что смог бы добиться больших успехов в творчестве, нежели как чиновник, хотя… Хотя, не факт. На самом деле, я очень благодарен этому опыту и, главное, людям, которые меня окружали.
Вторая ошибка — катастрофически мало уделял времени своей семье, и это время, к сожалению, уже не наверстаешь. Третья. Я недостаточно внимания уделял тому, чтобы растить новых молодых лидеров внутри отрасли. Этот процесс происходил скорее спонтанно, нежели системно. Четвертое. В повседневной рутине нужно было бы еще больше внимания уделять вопросам развития сельской культуры. К большому, сожалению это очень сложно из-за разных уровней бюджета, но, тем не менее, мог бы сделать больше. Пятое — мало работал с негосударственным сектором культуры.
Что касается достижений, то это укрупнение отраслевых полномочий. Наряду с традиционным культпросветом добавились такие сферы, как охрана объектов культурного наследия, туризм, архивное дело, кино. Впервые в Волгограде прошел международный кинофестиваль «Сталинградская сирень», например. Второе достижение – это проведение различных качественных, высокого уровня культурных событий, расширение событийных городских площадок.
Третье — развитие международного сотрудничества и международных проектов в сфере культуры на территории Волгоградской области. Четвертое — повышение эффективности отрасли за счет системных преобразований. И пятое — установление хороших отношений с федеральным центром, активное участие Волгоградской области в принятии решений относительно развития сферы культуры в России.
Чем вы занимаетесь сейчас? С Волгоградской областью, как с возможным местом приложения сил, навсегда попрощались? И вообще (обязательный журналистский вопрос), каковы ваши творческие планы?
Я планирую вернуться в сферу культуры и в самое ближайшее время заняться международными проектами. Это сейчас мне ближе всего. Что касается Волгоградской области, то — возможно, в будущем — мне хотелось бы поработать с родным регионом.
Дмитрий, спасибо большое за интерес к нашей отрасли.
Вам спасибо.
Необходимое примечание. Поскольку за разговором я забыл, что телефон может не только записывать, но еще и фотографировать, для иллюстрации использована фотография из личного архива моего собеседника.
Дмитрий Бессонов
