Владимир Владимирович на днях вернулся из Москвы. Там проходили парламентские слушания «О реализации Концепции долгосрочного развития театрального дела в Российской Федерации на период до 2020 года». В мероприятии принял участие ряд высоких чиновников, деятелей культуры, представители регионов. Совещание было приурочено ко Дню культуры и ко Всемирному дню театра.
— Хотелось бы еще раз поздравить всех волгоградских коллег, особенно театральных, с прошедшими датами, — начал беседу Бондаренко. – У нас не так давно был праздничный вечер в Музыкальном театре. Хорошо, что мы хотя бы раз в году можем спокойно собраться, отрешившись ото всех проблем.
— О чем говорилось в стенах Государственной Думы? Какие вопросы поднимались?
— Приглашение на совещание я получил от Станислава Говорухина, который является председателем профильного парламентского комитета. На последнем съезде Союза театральных деятелей, проходившем в конце октября, было озвучено задание президента России – сформировать театральную карту страны. В основном она должна была состоять из каких-то цифр, аналитики – сколько ходит зрителей, какие постановочные возможности, сколько премьер, в каких регионах и так далее.
Были разосланы анкеты с рядом вопросов: выполнение «майских указов» Путина, реализация долгосрочной концепции развития театрального дела в том или ином регионе, обеспечение за счет бюджета расходов на новые постановки, обеспечение работников театров служебным жильем, формирование творческих составов театров профессиональными кадрами и возможность приглашения молодых специалистов, укомплектованность технических постановочных цехов профессиональными кадрами.
По каждому пункту требовалось проставить оценки – от 1 до 5. К большому сожалению, в среднем по России получилась двойка. А в неблагополучных регионах, к которым Волгоградская область, увы, относится – вышло где-то полбалла. О служебном жилье давно забыли, постановочных расходов ноль, для развития ничего не делается.
Так или иначе, театральная карта России создана. С ней ознакомился Говорухин, после чего и было решено провести слушания в Госдуме с участием представителей Администрации президента, минкульта, театральных экспертов. Как-то начинать «качать» эту ситуацию. Ни для кого не секрет, что 2018 или 2019 год Путин объявит Годом театра. Подходить к нему с нулевыми результатами, согласитесь, как-то нехорошо.
На совещании выступали очень известные люди, в том числе бывший министр культуры Швыдкой, директора крупных московских театров. Был и заместитель нынешнего главы минкульта Журавский, который как раз курирует театральное дело.
Говорили о том, что концепция развития до 2020 года – это неправильно, надо брать более широкие временные рамки. Театр сложно создавать, он очень медленно растет — как культурное явление, как некий акт искусства. Хороший спектакль сделать можно, но сам по себе, один, он ничего не определяет.
Анализировали ситуацию, думали, как на нее воздействовать. Председатель СТД Александр Калягин, приветствуя собравшихся, сказал, что тенденция развития театрального дела сейчас не так хороша и не так сильна, как нам хотелось бы. Отметил, что очень мало субъектов РФ, где с театром все благополучно, а есть такие, где все совсем плохо. В числе последних был назван и Волгоград.
Говорухин взял все это дело на карандаш, нашими проблемами заинтересовались люди из АП: а в чем дело, а что такое? И Калягин объяснил, показал цифры, слайды. Театр, как ни крути, это постановки. Но о каких постановках может идти речь, если расходов на это в бюджете не предусмотрено. Даже на одну постановку! А их должно быть, по муниципальному или госзаданию, три.
На совещании выступали очень сильные театральные экономисты — такие, как Сундстрем. Он сказал, что ситуация абсолютно невозможная. Можно подавать в суд и легко выиграть его, потому что нельзя доводить госзадание, не обеспечивая никакого финансирования. Оно может быть на паях, но должна присутствовать какая-то часть из бюджета. Так сейчас делается во многих регионах.
Везде бюджетных денег стало чуть меньше, но так, чтобы средств не давали вообще, сейчас получается только в нескольких регионах. Назвали Мурманск, Псков и Волгоград. Это Сундстрем отчитывался, он досконально изучает эти вещи. Я уже не говорю о служебном жилье и других мелочах.
Общественный совет, который у нас был при губернаторе, а потом при комитете культуры, три года назад разработал концепцию развития театрального дела в Волгоградской области до 2025 года. Это было в 2015-м, все так и осталось на бумаге. Выполнения – ноль, ничего не происходит.
Все это очень заботит. Сейчас к нашему региону повышенное внимание из-за чемпионата мира по футболу, а также 75-летия победы под Сталинградом. Естественно, мы на слуху, будут люди приезжать, узнавать, что готовится. А нам положительные моменты, по большому счету, показать очень сложно.
И это несмотря на то, что волгоградские театры, дела у которых в финансовом плане очень печальны, заполняются очень хорошо. Они востребованы у местного населения, оттока публики пока не происходит. Однако, если мы не выберемся из тотальной нищеты, начнется падение. Это естественный процесс.
Вот и обсуждали на совещании в Госдуме – что делать. Путин большое внимание уделяет театру. В конце прошлого года был крупный форум работников культуры в Санкт-Петербурге, Владимир Владимирович там присутствовал, посещал Малый театр. Наверное, надо бы и региональным чиновникам подтягиваться. Пока они, мягко говоря, не очень ходят к нам. Президент находит время, несколько раз за год встречается с деятелями культуры. На форуме он говорил, что, по имеющейся у него информации, в регионах работникам культуры не повышают зарплаты. Обещал разобраться.
Какое прибавляют? У нас ее отнимают! То, что декларирует глава государства и его администрация, находится в очень большом дисбалансе с тем, что происходит у нас.
— Осенью, на съезде Союза театральных деятелей, было сказано очень много жестких слов.
— Мы просто обрисовали ситуацию, пытались ее донести до всех. Там Константин Райкин очень эмоционально выступил. Буквально через два дня с ним встретился Мединский, сказал, что все проблемы можно решить, надо договариваться. Я надеялся, что и у нас в регионе кого-то заинтересует крупнейший театральный форум России, сказанное там, возникнет какой-то диалог с областным руководством. Пока — нет.
Молодежный театр находится в муниципальном подчинении, и как раз с городской властью у нас есть диалог. Я чувствую, что и депутатам гордумы, и мэрии Молодежный театр нужен. Мы общаемся нормально, по возможности нам пытаются помогать. Может быть, не в том объеме, в котором хотелось бы, но все же. Мы не просим чего-то особенного. Для нормальной, не говорим о хорошей, жизни театра не хватает сумм, которые вовсе не смертельны.
Швыдкой замечательно сказал, что театр никогда в жизни не был коммерчески успешным предприятием. Он привел цифры: МХАТ в начале двадцатого века, в период своего расцвета, зарабатывал десять процентов от того, что тратил. А там были великие Станиславский, Немирович-Данченко. Там рождались великие русские артисты. Вся Москва пошла в один из первых в России репертуарных театров. Если бы не Савва Морозов и царь-батюшка, которые подбрасывали денег, то МХАТ бы не выжил.
Театр всегда был убыточным. Он возрождает духовность нации, ее культуру, он не производит какие-то материальные ценности. Даже сейчас, когда с успехом идут разнообразные мюзиклы, где используются самые передовые технологии, где на сцене все может летать – самые успешные из этих проектов зарабатывают максимум 30-35 процентов от того, что им надо. Максимум!
И Швыдкой, знающий человек, возглавлявший, напомню, министерство культуры, говорит, что это нормально. У каждого есть свое предназначение в жизни. У нас нет такого, что мы вложили два рубля и должны столько же вернуть. На каждый рубль у нас должно приходиться три из бюджета.
А нам пытаются говорить, мол, надо зарабатывать. Безусловно, это правильно. Но, как бы ни был популярен коллектив в городе, он не заработает то, что ему надо. Надеяться на это не стоит. Я привел в пример МХАТ, что-то еще добавить не могу.
— То есть театр, если говорить современным языком, является, в глобальном смысле, социальным проектом.
— Наверное. На слушаниях в Госдуме были умнейшие люди, они выступали, иронизировали, говорили о самом простом: в какой голове и когда родилось, что театр – это сфера услуг? Услуги оказывают в ритуальном агентстве, в борделе, в парикмахерской. И в эту компанию почему-то попал театр, причем произошло это не так давно. Теперь мы озабочены одним вопросом – как от этого ярлыка отвязаться?
Русский репертуарный театр – уникальная вещь, не имеющая аналогов в мире. Когда не антреприза собирается на коленке, на один проект, и чешет по городам и весям. Это только в России-матушке, потом в СССР, теперь опять в России такое есть. Когда-то репертуарный театр здесь возник, это стало огромнейшим завоеванием.
Театр – инструмент, оказывающий огромное влияние на души, на мозг людей. В Советском Союзе это понимали и театр был в этом плане примерно на одном уровне с газетой «Правда». Тогда заставляли ставить спектакли про заводы, про войну. Понимали, что это мощнейший идеологический рупор. Сейчас такого почему-то нет. Театр приравняли к каким-то услугам.
А ведь человек пришел в театр, он в этот вечер не набезобразничал, никого не убил. Может быть, что-то вынес из увиденного, где-то изменился. Если посчитать, сколько кресел только в Волгограде, от кукольного до оперного, сколько человек там ежедневно бывает – это тысячи! Это наши с вами сограждане, не все из них еще определились в жизни. Кто-то попал в тяжелую ситуацию и хочет открыть что-то новое для себя, получить новый толчок, новый импульс.
— Вы говорите о том, что люди ходят в театры, они заполняются. Но на дворе 21 век, современные технологии. Тот же интернет. Все эти новинки как-то влияют на посещаемость учреждений культуры? Не помогают ли они убить театр?
— Даже не знаю. Возможности огромные, безусловно. Вот я сижу тут, кликаю мышкой. Весь мир передо мной. Интернет появился примерно два десятка лет назад. Для мировой истории — слишком маленький срок. Пока еще полно людей, которые выросли без этого. Конечно, он как-то отвлекает внимание на себя. Взрослые дяди играют в разные игры, в том числе и азартные, кто-то проигрывает состояния, даже свои семьи. И есть дети, которых потом приходится вести ко врачу, лечить от интернет-зависимости. В какой-то степени — да, интернет отвлекает от чтения книг, от общения. И от посещения театра тоже.
— На съезде СТД Александр Калягин озвучил намерение приехать в Волгоград, попытаться чем-то помочь. Это все-таки случится?
— В Госдуме мы встречались, он говорил, что не собирается отменять эту поездку. Поэтому вполне возможно, что он будет здесь. Может быть, встретится с первыми лицами города и области, с руководителями профильных властных структур. Калягина, как главу Союза театральных деятелей, ситуация в нашем регионе совершенно не устраивает.
— Раз уж зашла речь о встречах с большими чиновниками. С началом нового года губернатор внезапно заговорил о наведении порядка в сфере культуры. Возможно, в том числе и ваши выступления на съезде СТД где-то повлияли на это. Теперь в Волгоградской области новый человек, отвечающий за это направление, Владимир Попков. Какие-то реальные шаги со стороны власти вы уже видите?
— Лично я ни с кем из областных руководителей не общался, но прекрасно знаю, что происходит в театральной сфере. Те, с кем я всегда был в диалоге до съезда – чиновники из профильного комитета администрации Волгограда и депутаты гордумы – мы так с ними и общаемся. Пытаемся удержать ситуацию под контролем, а финансовое положение Молодежного театра очень тяжелое, практически невыносимое.
С представителями региональной власти не разговаривал, никуда не ходил. Если они видят необходимость диалога, а я считаю, что она давным-давно назрела, если необходимо мое участие в чем-то, то с удовольствием готов встретиться. Понимаете, губернатор говорит о культуре. Хорошо. Но этот разговор должен вылиться в какие-то конкретные дела. Культура – это ведь не только театр. Это дворцы культуры, художественные школы, музыкальные, библиотеки и так далее. Слова должны перерасти в какие-то дела.
На мой взгляд, и не только на мой, если вы пойдете по театрам и другим культурным учреждениям, все скажут об одном: очевидно, что сейчас отрасль находится в глубочайшем кризисе. В том положении, в котором никогда не находилась. Нужен какой-то толчок, какие-то перспективы роста, развития. Об этом говорили и на парламентских слушаниях. Все озабочены этим вопросом.
Русская культура всегда имела огромное влияние на европейские искусство – театр, балет, цирк, поэзия. Никто не простит, если мы эти позиции начнем сдавать. Вспомните, во времена холодной войны у нас что всегда называли, когда противопоставляли Америке? Космос, хоккей и балет! Три кита, на которых мы стояли. Наука, спорт и культура.
Когда мир стал меняться, в начале девяностых, огромное количество великих европейских деятелей культуры, в том числе и театра, хлынули в Москву и Санкт-Петербург. Была большая жажда до русского театра, потому что другой системы нет. Ее Станиславский с Немировичем-Данченко создали и по ней весь мир живет. Но весь мир живет, а мы сами как-то не очень. Русский репертуарный театр – одно из огромных завоеваний нашей страны. Уничтожить его, потому что кризис – несерьезно.
Почему все московские театры в войну, когда была угроза оккупации столицы, уехали в Сибирь? Казалось бы – к чертям собачьим, какие театры? У порога Кремля – огромнейшая обученная армия. Но кто-то принял это решение – спасать театры. И они работали, а впоследствии это дало толчок развитию искусства в Сибири, в Средней Азии. Когда закончилась Сталинградская битва, то в Бекетовке сначала заработал хлебозавод, а потом – музыкальный театр. Тоже показательно.
Поэтому не надо мешать театру развиваться, списывая все на кризис, футбол или еще что-то там. Я понимаю, что проблемы в волгоградской культуре возникли не на пустом месте. Нынешняя администрация получила их в наследство. Сколько мэров сменилось за последние годы здесь, сколько губернаторов – вы все это и без меня знаете. Понятно, что нужно вникнуть в дела. Но нельзя забывать о приоритетах. Вот русская культура – это приоритетное направление развития. А футбол – нет.
— Неудачи последних лет нынешняя областная власть списывает на неэффективную финансовую политику. В конце 2016 года Бочаров на встрече с журналистами заявлял, что начата комплексная проверка всех учреждений культуры области. Прежде всего, обещали изучить вопрос доходов их руководителей. Потом последовала отставка главы комитета культуры Виктора Гепфнера. Кто-то из экспертов даже намекал на его возможную причастность к коррупционным схемам.
— Если кто-то заявляет о таких вещах, тогда должны быть уголовные дела. Президент Путин поставил четкую задачу – бороться с коррупцией везде, с самого верха. Если разговоры о коррупции – просто слова, это одно. Если есть какие-то документы, подтверждающие, что условный Иванов, Петров или Сидоров погряз в коррупции, то этим должны заниматься правоохранительные органы. Мне лично о таких фактах ничего не известно.
— Говорят, что деятельность театров непрозрачна в экономическом плане.
— Не знаю, как это вообще возможно — сейчас масса соответствующих законов есть, правил. Не могу говорить за другие театры, но считаю, что только идиот в наше время может вести непрозрачную бухгалтерию.
— Есть еще такое расхожее мнение, что люди в вашей отрасли сами ничего не делают для развития культуры, а только занимаются личным обогащением.
— Не знаю, о каком обогащении может идти речь. Актеры получают 20-25 тысяч, кто-то меньше. Были большие зарплаты в НЭТе, но там театр 28 лет работает на аншлагах. Сейчас, когда вышло постановление об ограничении стимулирующих выплат, даже из внебюджетных средств, там заработки упали в два раза. Те, кто потерял в деньгах, сейчас обращаются в суд с исковыми заявлениями.
Обогащение в театре – это смешно. Сложно заманить в театр даже какого-нибудь выпускника, потому что ты не можешь ему предложить даже 15 тысяч. 12-13 от силы. Любой актер у нас, невзирая на возраст, пытается найти какой-то приработок. Дедами Морозами трудятся, ведут театральные кружки в школах, в детских садах, работают на свадьбах.
На нашу зарплату прожить можно только так, чтобы не помереть.
— В том числе и руководителю театра?
— У меня зарплата – 35 тысяч рублей. Естественно, я считаю, что этого мало.
— Кроме выплат актерам и прочим сотрудникам, есть ведь и другие статьи расходов. Выезды на международные фестивали, на всероссийские форумы – опять же, бытует мнение, что это пустая трата денег, на развитие театра не влияющая.
— Я слышал подобные высказывания. Эти слова мог произнести человек очень далекий от театрального движения, от самого понимания, что же такое театр. Совершенно абсурдная мысль. Раньше, в советское время, в бюджете любого театра была такая позиция, как проведение гастрольной деятельности.
К примеру, драматический театр, где у меня папа с мамой трудились, на два, а то и на три месяца выезжал в другие города. А в драмтеатре в это время играли гости. Все оплачивалось государством, отдельной строкой было заложено проведение концертной деятельности на селе.
Гастроли, поездки в другие регионы — единственное, что стимулирует, мотивирует актеров развиваться. Представьте: труппа приезжает в какой-то город. Независимо от его размеров, за месяц зрители узнают гастролирующий театр и дают свою оценку его деятельности — положительную или отрицательную.
Сейчас бюджет не оплачивает даже два-три дня. Хотя министерство культуры запустило гастрольную программу, первые плоды которой мы могли видеть не так давно, когда в Волгоград приезжал Малый театр. Они собирали полные залы.
Что касается фестивального движения. Сейчас выезд на такие мероприятия — единственная возможность для театра получить тот самый стимул, новый толчок к развитию. На фестивалях за неделю смотрится полтора десятка спектаклей абсолютно разной направленности. Ты понимаешь, как развивается театр, чем он живет, куда идет, какие у него думы и чаяния. Видишь, как реагирует публика на твои постановки.
Там ты знакомишься с режиссерами, художниками, композиторами, актерами. Это единственная возможность договориться о постановке в своем театре, обменяться новинками драматургии, театральных школ, воспитания будущих актеров. Понимаешь, куда надо двигаться. Эти пять-семь дней дают заряд на год, до следующего фестиваля.
На фестиваль едут с лучшим. Не было еще ни одной поездки, где я не заметил бы чего-то хорошего. Как правило, положительных моментов там всегда больше. Есть и отрицательный опыт, когда ты принципиально не согласен с чем-то.
Это я все говорил с позиции руководителя, а для актера фестиваль не менее важен. Я всегда старался ездить перед началом сезона, потому, что они потом полтора-два месяца живут воспоминаниями: как их принимали, что им сказали, что они увидели.
Мы выиграли фестиваль в Армении, получили благодарность губернатора Лорийской области, там наших актеров чуть ли не на руках носили. Мы туда возили Островского. Зрители стоя аплодировали, в том числе и жюри, в составе которого были очень известные люди.
Мы были в небольшом городке, там есть свое телевидение, сидели в прямом эфире. Телефон разрывался. Вопросов просто море, армяне хотели узнать побольше о русском театре.
Поэтому, если кто-то говорит о том, что незачем ездить, пусть лучше закроет свой рот и помолчит. Так можно сойти за умного.
— В этом году куда-то собираетесь?
— К большому сожалению, вряд ли куда-то поедем. Про финансирование я уже говорил, его просто нет. И потом, мы отправляемся не абы куда, а на те форумы, где действительно есть что-то интересное. Мы путешествуем за свои деньги и не имеем права истратить их впустую.
В последний раз ездили в в 2016-м, в конце сентября, на фестиваль «ПостЕфремовское пространство» памяти Олега Ефремова, который проводит его дочь, известный театральный критик, один из ведущих в стране. Анастасия Олеговна в 2015 году приезжала в Волгоград, видела три наших постановки и отметила их, после чего пригласила на этот смотр. Мы были со спектаклем «Чудики» по рассказам Шукшина, получили очень высокую оценку.
На «ПостЕфремовское пространство» много приезжало иностранных театров, столичных, а с периферии были только мы и кто-то из Белгорода.
— О том, что кто-то приедет сыграть на сцене Молодежного театра, речи не идет?
— У нас площадка очень специфическая, маленькая. Поэтому здесь может играть только тот театр, у которого есть малая сцена. Поехать только на малую сцену — слишком затратно. В прошлом году был «Театр равных» из Воронежа, это люди с ограниченными возможностями.
Воронежская область — очень театральный регион и очень оплачиваемый. Там губернатор заботится о развитии театрального искусства. Поездки финансируются по целевой программе. Они были в Германии, в Уфе. Мы очень хорошо знакомы с Вадимом Кривошеевым, который у них ставит спектакли. Он предложил сыграть у нас. Два вечера — яблоку негде упасть. Даже работники нашего театра не могли посмотреть, все было переполнено.
— В Волгограде какие-то фестивали проводятся? В НЭТе на днях был театральный конкурс.
— На подобных областных и городских смотрах выступают лучшие самодеятельные детские коллективы. Для них это отдушина. Приезжают, к примеру, из Котельниково. Ночью отправляются в путь на автобусе, потому что здесь их разместить в гостинице нет возможности. Одним днем все. Это большое событие, на самом деле.
У нас был внутренний фестиваль «Театральные диалоги», два или три раза проходил. Олег Пивоваров к нам приезжал, известнейший театральный критик. Было приглашенное жюри из Москвы, в его состав входили Евгений Смоляков и ныне покойный Николай Жегин. Они отсматривали волгоградские театры. Но это тоже сейчас закрылось, потому что нет денег.
Планов достаточно. Мы могли бы провести фестивали малых форм, больших форм, к нам готовы были приехать из разных городов. Вопрос в том, что сейчас не до фестивалей, когда даже на зарплату не хватает. Тут дали бы денег на один полноценный спектакль. А уж на два — мы бы что-то там выдумывали. Но ничего нет.
— Как выживаете?
— Никак. Утягиваемся, ставим не всегда то, что хотелось бы. Подбираются «малонаселенные» пьесы. Их трудно найти, чтобы они соответствовали какому-то уровню. Вся нагрузка лежит на внебюджете. Сегодня с утра сидели с бухгалтером, она говорит: вот тут мы уже перебрали с начала года, тут надо ужаться, тут прижаться. Ведем борьбу не за существование, а именно за выживание. Повторяю еще и еще раз — разрушить все очень легко, а чтобы восстановить… Нужно будет много денег и много времени. Вложения потребуются на порядок выше, чем если поддерживать существующее.
— Деятели культуры с начала девяностых активно участвуют в политической жизни страны, становятся депутатами, примыкают к различным партиям. Все — с разной степенью успеха. Некоторые и сейчас в Госдуме. На ваш взгляд, это допустимо для человека искусства?
— Почему бы и нет. Все зависит от того, зачем человек туда идет, чего хочет добиться. Если партии нужен персонаж, который будет, как говорится, лицом торговать — это одно. В любом случае, театральную деятельность с политической очень трудно совмещать, как мне кажется. Все это вместе должно отнимать очень много времени. И в советское время было много таких примеров, и сейчас. В Госдуме последнего созыва тот же Говорухин, Елена Драпеко, она тоже была на парламентских слушаниях.
— А есть реальные примеры того, что кто-то из них чем-то помог театру?
— Да. Мы были на форуме «Арт-окраина» в Санкт-Петербурге, это фестиваль малых форм. Его руководители говорили, что в один из годов Драпеко, а она от Северной столицы избиралась в Думу, принимала активное участие в подготовке, нашла деньги на проведение. Думаю, что помогает не только она.
— А кто-то из нынешних депутатов Госдумы от Волгоградской области обращает внимание на проблемы культуры и, в частности, театра?
— Я многих из них знаю, со многими нахожусь в хороших отношениях. Знаком с Татьяной Цыбизовой, она бывала в нашем театре. С Ириной Гусевой у нас был контакт, когда она руководила городом. Думаю, времени уже прошло достаточно, они там освоились. Наверное, мне не стоит ждать, пока они позвонят, надо самому выходить на связь и о чем-то просить. Мне кажется, они теперь, будучи депутатами, должны нам помочь.
— В последнее время в Волгограде довольно много протестных акций. Свое недовольство нынешнем положением дел в городе высказывает бизнес, протестуют жители Гумрака, на улицы выходят простые люди. Наш театральный мир сейчас тоже живет не очень хорошо. Готов ли он к протестам, есть ли для этого предпосылки?
— Знаете, это вещь очень опасная. Актеры — люди эмоциональные, если сейчас бросить клич — многие пойдут протестовать. Вряд ли кто-то останется дома. На этом не надо спекулировать, не надо их заводить на это. В силу своей профессии, в силу темперамента и очень непростой жизни выйдут. Думаю, за два-три дня можно собрать всех, кто есть. Но зачем? Мы снова заляпаемся, попадем в неприятную историю.
Лет пять назад случился митинг у Музыкального театра, когда там снимали руководителей. Был очень большой резонанс. Из Москвы интересовались — что у вас там происходит? Поэтому, я считаю, не надо до этого доводить. Ничего хорошего не будет, если они по улицам пойдут. Нужно существовать, еще раз подчеркну, в диалоге, обращать внимание на беды актеров.
— В областной филармонии сейчас происходит некая конфронтация, люди недовольны новым руководством.
— Я знаю, что женщина там объявила голодовку, но не в курсе, чем это закончилось. Там целые отделы, насколько я слышал, или увольняют, или они сами увольняются. Сейчас там очень неспокойная ситуация. Вероятно, стоит обратить внимание на кадровые решения. Что было не так, зачем поменяли руководство и что из этого вышло, если там теперь такие акции идут? Это же ненормально. Люди ведь не просто так, от нечего делать, начали бузить? Они дошли до какого-то предела. Ситуация, которая никак не способствует развитию.
— В этой непростой экономической ситуации новые люди к вам в театр приходят?
— Вы знаете, я бы и рад кого-то взять. Приходят письма из других городов. Все время просятся. Может быть, просто лукавят, когда говорят, мол, увидел ваш сайт и понял, что это дело всей моей жизни. Может, просто в том городе просто нет возможности найти работу. В год, чтобы не соврать, 15-20 предложений от режиссеров, которые хотят поставить у нас спектакли, и около 50-ти молодых выпускников, а также людей с опытом, присылают резюме.
Я с удовольствием взял бы, но не имею такой возможности. В Волгоградской области, как уже говорилось, мы даже жильем их не можем обеспечить. Разве что к себе домой их поселить… Человека два-три я бы принял на работу. Есть очень способные. Но это вопрос нерешаемый.
— Если сейчас, в одночасье, мы лишимся наших театров — что будет?
— Люди будут искать, чем занять свой досуг. Кто-то вместо театра пойдет в бар, кто-то набьет другому морду. Кто-то просто засядет в интернете, будет пялиться в монитор. Есть мало вещей, которые могут полноценно заменить театр. Это живое общение, это не кино. На сцене, прямо перед тобой, люди делятся своими эмоциями. Что может сильнее воздействовать на человека? Даже классическая музыка в этом плане, мне кажется, здесь уступает.
— Сейчас какие-то постановки, в том числе иностранных театров, показывают в кино, на большом экране. Это может стать заменой?
— Может быть, есть какие-то проекты интересные, которые нет возможности посмотреть, находясь в другом городе или в другой стране. В этом нет ничего зазорного. Я тоже не видел живьем многие великие спектакли, великих актеров. Но заменить театр это не может. Никакая телеверсия, которая снимается с применением самых передовых технологий, не может идти в сравнение с живым театром.
— У вас идут и детские спектакли. За подрастающее поколение еще можно побороться, приучить их к театру?
— Та молодежь, которая в первые годы существования НЭТа сидела и плакала над похождениями Ромео и Джульетты, они уже приводят в театр своих детей. Это все закладывается с малых лет. Я с большим вниманием всегда наставляю артистов. Если мы играем сказку, это не значит, что где-то можно отлынивать. Отдача нужна полная. Может быть, кто-то из юных зрителей впервые пришел в театр. Если ему не понравится, он может больше не вернуться. А если проникнется, то станет театральным зрителем.
Швыдкой говорил в Госдуме, это доказано давным-давно: люди, которые четыре раза в год ходят в театр, они лучше работают, у них здоровее семьи. Это научные исследования, серьезные.
— В нынешнее непростое время, когда город никак не может выбраться из череды экономических неурядиц, да и на улицах не очень уютно — чему может, чему должен учить театр местную публику?
— Не знаю, должны ли мы чему-то учить. Театр учит чувствовать, воспринимать живые эмоции. Конечно, в театр можно просто пойти развлечься, похохотать. Это тоже нормально. Если спектакль не пошлятина, а какая-то веселая, легкая история — почему нет? Театр должен будоражить, возбуждать некие внутренние рецепторы. Мало кто возьмется какую-то дрянь ставить. Есть великая русская классика, современные пьесы. На базе этого материала театр предлагает живое общение.
Беседовал Сергей Макаров
