С 25-летним Павлом Кожевниковым об интервью мы договорились по телефону. Его голос был сдержан и закралось сомнение, а захочет ли он после пережитого на передовой делиться своими впечатлениями. Однако уже при встрече я увидела молодого, но далеко не робкого парня, по которому было видно – несмотря на возраст, за его плечами много побед, не меньше горя, ему есть что сказать, и он не побоится быть откровенным.
Родился Павел в Волжском. В 18 лет отправился на срочную службу в Осетию, затем в Армению, где подписал контракт. После увольнения в запас вернулся в Россию и восстановился на службе, став начальником склада. Служил в Волгограде, после был переведен в Краснодар, где встретил свою супругу.
— Перед СВО меня перевели в Камышин, супруга поехала со мной. Здесь я уже служил на должности помощника начальника вещевой службы. Потом началась спецоперации. Несколько месяцев после начала СВО я одевал бойцов, выдавал имущество, готовил документы. Прошло несколько месяцев, начали приходить известия от моих знакомых товарищей – кто-то ранит, кто-то убит. После этих известий в короткое время пришло понимание того, что я сейчас здесь, дома, у меня все хорошо, а там мои ребята, наши парни выполняют задачи, рискуя жизнью. Тут я уже не выдержал, пошёл с товарищем вместе к комбату. Он как раз формировал батальона на отправку. Через два дня мы уже ехали на Украину. Это было начало мая 2022 года.
Пройдя подготовку, взвод Павла был направлен в Николаевскую область, а после в населенный пункт Терновые Поды — позже о тяжелых боях здесь узнали во всем мире.
— Мы здесь держали оборону 2,5 месяца. На тот момент это была важная позиция – если бы тогда мы не удержали здесь оборону, то это был бы прямой выход на Херсон. Это важный участок — здесь дорога, трасса. Тогда многих ребят потеряли. Мы сразу выбрали край деревни, готовили позиции на улице. Уже после того, как нас начала сильно разбивать артиллерия, заняли пустой дом.
Павел рассказывает, что на тот момент, когда взвод занял поселок, здесь оставалось много местных жителей. Бойцы обходили дома и призывали людей уезжать — для их эвакуации был организован транспорт.
— До эвакуации во время обстрела прилетом от снаряда убило старушку, а ее супруга завалило в доме. Пенсионерку мы похоронили на улице, как могли, глубоко не копали, было опасно находиться на открытом пространстве. Но не похоронить не могли – надо, чтобы было по человечески. Дедушку достать мы не смогли.
Уже будучи командиром отделения в составе штурмовой группы, вернувшись в Волгоград в конце 2022 года, Павел получил предложение перейти в добровольческий отряд “Бессмертный Сталинград”, а уже в начале 2023 года в его составе выполнял боевые задачи. Здесь Павел ощутил колоссальную разницу в вопросе обеспечения.
— В 33-м полку гуманитарка толком не приходила, а если и приходила, то какая-то коробка на 300 с лишним человек. Я знаю, что там все это разворовывалось. Я об этом могу говорить, не стесняясь. Когда Петрович (прим.ред. — Андрей Петрович Гимбатов, депутат Государственной Думы и один из создателей отряда “Бессмертный Сталинград”) приезжал к нам знакомиться, он за один раз привез больше, чем нам там давали за все время. Чтобы вы могли понять, гуманитарки было настолько много, что мы некоторые разы от неё отказывались и передавали в другие полки. Приходили дроны, оружие, коллиматоры и так далее. Поэтому мы такой отряд, какой сейчас видят люди — укомплектованный, боевой, красивый, состоящий из обученных бойцов.
Во время нахождения в “Бессмертном Сталинграде”, отряд Павла находился в 15 километрах от фронта и работал адресно — после выполнения задачи была возможность вернуться в дом, который занимали бойцы, готовить еду и покупать все необходимое в местном магазине.
— Муниципалитет предоставлял нам жилье. Иногда занимали заброшенные дома. Очень часто люди сами приходят в администрацию и предлагают свой дом. Таких случаев много — особенно в Донецке и Луганске.
Павел делится, что телефоны у бойцов всегда в доступе. Всегда можно позвонить домой, однако, соблюдая правила безопасности — есть возможность вычислить по скоплению абонентов оператора в одном месте, где может базироваться отряд, поэтому часто покупалась одна сим-карта на всех.
— Я связывался с близкими где-то раз в месяц, потому что это сильно отвлекает. Моя задача — полностью погрузиться в выполнение задачи, чтобы меня ничего не отвлекало. А если и звонил домой, всегда говорил, что все хорошо, в тылу кашу варю. Я не мог себе позволить захлебнуться чувствами, это сильно отвлекает.
Участие в спецоперации для Павла завершилось в мае 2023 года — боец едва не погиб, спасая товарищей. На тот момент Кожух был уже инструктором, а его бойцы ушли на задачу. В итоге они нарвались на мину, а их группа эвакуации была разбита минометами.
— Мы понимали, что там лежат наши парни. Мне звонят во втором часу ночи. Я уже парней отправил, сам готовился к утренней тренировке мобилизованных. Разбудил и собрал наших парней, посадил в пикап, отправил, сам позже собрал ещё одну группу и с ней уже выдвинулся на место. Выбирать не приходилось. Мы знали, что там лежат наши парни. Мы знали, кто там лежит. Мы знали этих людей лично. В итоге с поля боя мы вытащили Араба. До точки эвакуации оставалось немного. Мы шли под плотным артиллерийским огнём, по нам работал танк, миномёты, бэхи, прилетали вертолёты, “стрелкотня” была постоянно. Мы шли на свой страх и риск. Прилёты были очень близко, и нас закапывало землей. В какой-то момент был прилет в трех метрах от нас. Шли впереди я, товарищ мой Негр — мы тащили Араба, сзади меня был Ной, за Негром был 34-й. Не знаю, каким чудом, нас с Негром, можно сказать, обошло.
Павел вспоминает, что свое ранение на тот момент не почувствовал, был контужен. После прилета увидел, что парни лежат, Негр подавал признаки жизни.
— Я объяснил ему, что нужно двигаться дальше, потому что прям сейчас может быть второй прилет и мы там же и останемся. Начали двигаться к окопам. В какой-то момент я повернулся к Негру, который шел сзади, и увидел, как он падает на землю лицом вперед. Я ему тогда сказал: «Негр, скотина, вставай, я без тебя не пойду». Я помог ему встать и мы двинулись дальше.
Боль от ранения Павел почувствовал только тогда, когда спрыгнул в окоп. Уже здесь Кожух оказал первую помощь товарищу — закрепил турникет, остановив кровь. Раненые стали дожидаться эвакуации. Павел признается, что на тот момент страха перед смертью, истекая кровью в окопе, он не испытывал.
— По нам очень плотно и там работала артиллерия. В последствии мне уже было в принципе все равно — я видел эти прилёты и думал: “Ну убьёт меня и какая уже разница”. Мне и не было страшно. Я всегда понимал, что это лишь вопрос времени — ранит меня или убьёт. Да, осторожничал. Не было такого, чтобы я как Рэмбо шел с шашкой наголо. Нет, там так не получится. Там есть свои правила, которые диктуют обстоятельства.
Получив ранение в семь утра, эвакуация за бойцами подоспела только ближе к ночи. В момент транспортировки мышцы Павла сковало так, что оказавшись на носилках, он испытывал дикую боль. Тогда он попросил ребят дать ему возможность добраться до пункта эвакуации на своих ногах, держась за товарища. Остальных он попросил вернуться за другими ранеными бойцами. Еще тогда он не знал, что его товарищи Ной, Араб, 34-й погибли. Во время транспортировки в Ростов-на-Дону Кожух не раз терял сознание. Признается, что все происходящее в тот момент вспоминает как картинку, которую наблюдал со стороны. Здесь, в Ростове, он после пережитого впервые услышал голос Негра.
— Мне стало чуть легче, потому что я понял, что он живой, что он рядом.
Некоторое время Павел пробыл в Ростове, после его перевели в Питер, где он заново учился ходить. Сейчас ему осталось закрыть стому, впереди очередное обследование, чтобы посмотреть, как срастается позвонок. Уже во Владивостоке медики вытащили последний осколок из спины и уже там врач обрадовал Павла, что можно возвращаться домой, где бойца, прошедшего через все ужасы войны, ждала реабилитация.
— В Волжском я ходил в реабилитационный муниципальный центр. Ну что там за реабилитация? Магниты, какие-то массажи. С психологами я не работал, потому что у меня все в порядке с головой. Да, хотя родственники настаивали — но после однократного посещения, психолог вышел и сказал, что это нужна помощь не мне, а им. Больше меня никто не трогал по этому поводу.
Со слов Павла, в настоящее время в Волжском идет работа по подготовке центра для ребят, вернувшихся с передовой — ЦСО подразумевает социальную, психологическую, медицинскую и любую другую помощь, необходимую бойцам. Важный фактор, по мнению Кожуха, — центр открывает ветеран войны, человек, который не понаслышке знает, что требуется человеку, который вернувшемуся с поля боя в мирную жизнь.
— Важно понимать, что ребятам, которые возвращаются, недостаточно дать психологическую или медицинскую помощь. Психологическую они не примут, потому что ни один психолог их не поймет. На своём опыте знаю, что если бы я пришел в такое учреждение, я бы мог таким людям доверять. Ну а когда перед тобой девчонка сидит какая-нибудь после вуза, поймёт ли она меня? Куда она меня уведёт? Если только в большую яму.
Павел считает, что, как не прискорбно, общество и власть пока не готовы к последствиям войны — важно вернуть бойцов обратно в социум:
— Здесь, на гражданке, большинство не понимают, что происходит. Да, может, переживают старики, которые еще помнят ту войну, ну или родственники, близкие ребят, которые на передовой. У нас сейчас праздник за праздником. Вы понимаете, что празднуют люди? Я не понимаю. Там, сейчас, вот прям пока мы с вами разговариваем, ребята сидят на позициях в окопах, а по ним артиллерия работает, и они уже себя похоронили там. А люди здесь что-то празднуют, отдыхают. Я не говорю, что тут всем надо в трауре ходить, но должно быть уважение. У нас клубы работают каждый день, “наливайки” открываются. И пока такие ребята, как мы, гибнут, теряют здоровье, многие здесь творят, что хотят. Вот за это я там воевал? Не для этого я там здоровье своё терял, друзей своих терял, не для этого.
Осознание именно этой проблемы подтолкнуло Павла Кожевникова стать частью организации “Северный человек” — в настоящее время он возглавляет отделение в Волжском.
Объединение “Северный человек” было создано в 2022 году. В Волгоградской области ячейка открылась только этой весной. Объединение есть в 50 городах России. Команда “Северного человека”, помимо проведения множества патриотических акций, продвигают спорт среди молодежи, помогают детским домам. Павел рассказывает, что команда старается не оставить в беде каждого, кто обратился за помощью. Так, к ребятам ранее обратилась девушка, увечья которой нанесла бездомная собака — волжанка не знала, что делать в такой ситуации и попросила помощи у объединения, юристы которого сориентировали, куда стоит обратиться и кто должен понести ответственность за случившееся.
Павел делится, что впереди большие цели — вести социальную, патриотическую, общественную работу. По мнению волжанина, в этом и есть смысл будущего нашей страны.
— Оставлять это и уйти куда-то в коммерцию, в бизнес я не могу — не могу себе этого позволить. Чем меньше работы будет проведено сейчас, тем больше будет сторонников алкоголя, наркомании. И это проблема взрослых, которые здесь остались — это слабый тыл. Можно бесконечно отмахиваться и прикрываться отсутствием свободного времени, но время может быть упущено. Будущее молодежи сейчас в наших руках.
